На кухне у Ройтера
Моим родителям посвящается. Люблю вас.
Вы всегда будете со мной. В моей памяти.
Вот… собрались у меня на кухне.
Что, тесно немного?
Ну, так ведь всегда и было. На наших кухнях всегда было тесно.
И не только потому, что они были маленькими настолько, что можно было чайник на плите включить, не вставая с табуретки,
А ещё и оттого, что снующих, сидящих, готовящих, спорящих людей
было много, и кастрюль много, и стульев много.
Ни повернуться – ни развернуться.
Тарелки на маленьком столе не помещались.
Говорили все вместе, не слушали друг друга тоже все вместе.
Мы на кухне шутили, учились, дружили.
Мы воспитывались и воспитывали в этом небольшом пространстве.
Отсюда шли на первое свидание,
И сюда же возвращались после него,
взлетая по тёмным подъездным лестницам,
счастливые и задохнувшиеся от первой любви.
Мой папа по воскресеньям шел на базар,
покупал зелень, солёную капусту, селёдку,
подсолнечное пахучее масло, тягучее такое, коричневого цвета,
Мама варила картошечку, нарезала колбаску, чёрный бородинский хлеб.
Мы садились за стол всей семьёй и наслаждались семейным счастьем.
Это было лучшее время, такое светлое, такое нежное.
И я помню запах этих воскресных утренних завтраков.
Особенно в мае, когда цвели акации и сирень.
Окна распахнуты, уже жарко, близко к лету.
-Саша, не ешь стоя…
-Мам, как же усидеть ?
И я растворялся в сиреневом цвете, в желании жить,
в непознанном будущем.
-Ма…мне лучше так…
В меня не вмещалась жизнь, когда сидя.
Мы здесь курили в форточки, вдыхая мороз и выдыхая спирт, играли на гитаре, пели нестройным хором.
Мы здесь смеялись и плакали, мечтали и любили.
И прятали глаза, подёрнутые лёгким смущением ввиду почти случайной потери невинности.
Уродливые титаны, пузатые холодильники, тяжёлые сковородки.
А потом своим женам – о бедах на работе, о новой машине.
Здесь рюмки за здоровье и стаканы не чокаясь…
И отсюда же позже в далёкие страны, навсегда, не прощаясь.
И в этих далёких местах,
в тяжко построенных новых гнёздах,
прорвавшись сквозь «чужесть»,
Выгребая себя по капле
и настраивая свои души на незнакомые мелодии,
распределив детей и внуков,
рассовав бесполезную грусть
по углам мирного капиталистического уклада,
пережив все, что нужно и можно пережить,
Не забывайте о кухнях,
Милых ярких островках нашей той жизни.
Ведь куда деть воспоминания?
Куда убрать детство и юность? Выкинуть из головы?
Сделать вид, что мне всё равно про сирень и про друзей?
И про первые робкие поцелуи, и про мой двор, и про «взвейтесь кострами»?
Я не хочу. Я люблю то, что было и не хочу стирать былое из памяти.
Да, здесь мне тоже уютно. И ново, и красиво,
и вокруг спокойно, и надёжно.
Но и там, и здесь, это наша жизнь,
до дрожи, до последней клеточки в теле.
Это в моей голове, в моём сердце.
А потому здесь, в этой далёкой и прекрасной стране,
встречая своих новых друзей из новой жизни
за столом моей тесной кухоньки, открываю им себя и говорю:
«Ну что, по пять капель, за наших родителей, за наших детей.
За любовь и мир, за вас всех, мои дорогие и любимые!
И дай нам всем Б-г радости и удачи!
«Не плакать, – я сказал,- улыбнитесь,
И до дна»
12 апреля 2018.
Давид бен Мелех